Образ Богородицы в стихотворении И.А. Бунина «Мать». С.Н.Колосова

Портретные изображения в произведениях И.А.Бунина — это не столько описание внешности, так или иначе характеризующей героя, это не только отражение его внутреннего мира, — это прежде всего результат работы над внутренним миром. Это запечатленная духовная динамика. Поэтому активное использование иконописных образов и сюжетов в творчестве И.А. Бунина вполне логично (стихотворения: «Мать», «Новый храм», «Гробница Рахили», «Иерусалим», «Саваоф», «Михаил», «Бегство в Египет», «Канун Купалы»; рассказы: «Святитель», «Ночь отречения», «Преображение», «Прекраснейшая солнца» и т.д.). Образ Богородицы в этом перечне занимает особую нишу: И.А. Бунин прямо или опосредованно, используя ассоциативный ряд, вводит образ покровительницы, Матери всего мира, подарившей человечеству Спасителя и спасение, мудрость и надежду. Поэт верит в Божественное сострадание Человеку на его бесконечно сложном жизненном пути.

И.А. Бунин не дидактичен в создании иконописных образов, часто они и не заявлены как библейские ни в названии, ни в сюжете произведения. Однако автор так воплощает их, что становится очевидным: художественное содержание имеет непосредственную связь со Священным Писанием. Так, в стихотворении «Мать» (1893) перед читателем открывается ночная картина бурана, затерянного в степи хуторка, мертвого дома, образ матери, укачивающей ребенка на руках.

И дни и ночи до утра
В степи бураны бушевали,
И вешки снегом заметали,
И заносили хутора.
Они врывались в мертвый дом –
И стекла в рамах дребезжали,
И снег сухой в старинной зале
Кружился в сумраке ночном.

Но был огонь — не угасая,
Светил в пристройке по ночам,
И мать всю ночь ходила там,
Глаз до рассвета не смыкая.
Она мерцавшую свечу
Старинной книгой заслонила
И положив дитя к плечу,
Все напевала и ходила…

Бытовая, на первый взгляд зарисовка, обрастая символическими деталями, в контексте стихотворения превращается в обобщенную философскую картину мироздания, в которой материнское сострадание своему ребенку передано как заступничество Богоматери за весь род человеческий, попавший в бесконечный жизненный буран.

Когда ж буран в порыве диком
Внезапным шквалом налетал,–
Казалось ей, что дом дрожал,
Что кто-то слабым, дальним криком
В степи на помощь призывал.

Описание бурана, мертвого дома, плачущей матери с ребенком на руках, стремящейся сохранить огонь свечи и старинную книгу — все эти мотивы соединяются в драматический сюжет, максимально обобщенный, передающий картину мира и определяющий место человека в нем. Тема мировой катастрофы, мирового страха перед угрозой гибели, перед всеобщим бураном и материнское заступничество Богородицы за всех живущих достаточно представлена в поэзии И.А. Бунина («Мать» (1893), «Канун Купалы» (1903), «Бегство в Египет» (1915) и др.). Используя канву евангельских сюжетов, а порой иконописное изображение, автор тем самым не столько отражает эпохальные апокалиптические настроения, сколько подчеркивает веру в спасение, в божественное покровительство. Бунин последовательно подчеркивает, что Богородица, оберегая и спасая Младенца, спасает Мир.

Особо отметим роль анафоры и многоточий, которые вместе с многочисленными глаголами несовершенного вида («бушевали», «заметали», «заносили», «врывались» и т.д.) создают неограниченное временное пространство в произведении: как бесконечна смена дня и ночи («и дни и ночи»), так бесконечен жизненный буран, так верна, хрупка, и в то же время абсолютно надежна в нем «мерцающая свеча», дающая веру и надежду на защиту и покровительство в этом сумрачном мире. Показательно, что в тексте один единственный глагол употреблен в совершенном виде, и это глагол «заслонила». Таким образом, И.А. Бунин подчеркивает изначальное, несомненное, абсолютное заступничество Божьей Матери. Отсюда и интонационное противопоставление: нарочитая анафора первой строфы (подчеркивающая и будто повторяющая завывание ветра) вдруг обрывается противительным союзом «но» и почти библейским оборотом «но был огонь — не угасая…» (Ср. с текстом Евангелия: И свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин., 1:5)).

Как мы видим, образы дома, книги и свечи имеют особое значение для понимания текста. Безусловно, свеча — символ веры, «старинная книга» имеет достаточно прозрачную аллюзию на Книгу Книг, а образ дома ассоциируется с понятием души человека; и спасти этот дом может лишь «мерцающая свеча» — вера в Божественное сострадание.

Особую эмоциональную нагрузку несет строфическое оформление текста. Стихотворение состоит из 3 строф: в первых двух строфах по 8 строк, в последней — 13. В заключительной строфе между двумя рифмованными катренами пятистишие, в котором конкретное вырастает до размеров вселенского, приобретает максимальное философское обобщение и перерастает в кульминационный момент произведения.

Когда ж буран в порыве диком
Внезапным шквалом нарастал, —
Казалось ей, что дом дрожал,
Что кто-то слабым, дальним криком
В степи на помощь призывал.

Драматическая динамика стихотворения, переданная через описание пейзажа, внутреннее движение сюжета, направлена на создание поэтизированного иконописного образа. Само изображение дается последними 4 строками (как развязка сюжета), в которых образ Богородицы с младенцем становится очевидным. В этой связи особое обобщенно-символическое значение приобретает название стихотворения. Мать как заступница всех попавших в жизненный буран и нуждающихся в сострадании. Иконописное изображение, подготовленное динамикой и драматизмом сюжета, дается не только как вывод произведения, не только как живописное подтверждение сказанному, не только как запечатленный драматический сюжет, но и как открытие, как озарение для заблудившихся в буране жизни, как необходимый для спасения духовный маяк. Динамика стихотворения внезапно сменяется лаконичным описанием портрета матери с ребенком на руках. Причем передано изображение двумя штрихами, а именно: взгляды матери и ребенка вдруг обращаются к читателю. Этого оказывается достаточно, чтобы в контексте стихотворения портрет преобразился в иконописный лик:

И до утра не раз слезами
Ее усталый взор блестел,
И мальчик вздрагивал, глядел
Большими темными глазами…

Так, эпический сюжет в поэтическом тексте в сочетании с пейзажной зарисовкой, рядом символических деталей и образов, особых интонационно-синтаксических конструкций и оборотов оказывается средством создания не просто конкретно очерченного портрета героини, а служит для воссоздания и как бы «оживления» иконописного образа, переданного в движении, в динамике.

Таким образом, в стихотворении «Мать» И.А. Бунин раскрывает не только тему Апокалипсиса и заступничества Богородицы за род людской, а путем преобразования драматичного лирического сюжета в живописное портретное изображение, он воссоздает иконописный сюжет, и тем самым конкретный лирический образ женщины превращается в образ Богоматери — заступницы всех страждущих, Матери мира, которая слышит всех и плачет обо всех заблудившихся. Так предельно конкретно-бытовая сюжетная коллизия преобразуется в портретную зарисовку, а затем, путем волшебного художественного слова, вырастает до максимальной степени обобщение и символического толкования.

Колосова Светлана Николаевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры филологического образования Московского института открытого образования