«КП»: Степашин объяснил, что побудило Путина не бить «Орешником» по Банковой
Президент Белоруссии Александр Лукашенко поделился подробностями одного из эпизодов украинского конфликта, касающегося возможного удара по Киеву. По его словам, российскому лидеру Владимиру Путину предлагали использовать ракетный комплекс «Орешник» для поражения Банковой, где находится офис главы киевского режима Зеленского. Об этом сообщает пресс-служба белорусского лидера в телеграм-канале.
Эту тему мы обсудили с экс-председателем Российского правительства, бывшим главой МВД РФ и бывшим шефом Лубянки, генерал-полковником в отставке Сергеем Степашиным.
Вот наша беседа…
…- Сергей Вадимович, здравствуйте! Это Радио «Комсомольская правда», Гамов, помощник Степашина. Товарищ генерал-полковник, я к вам обращаюсь с просьбой прокомментировать это событие. «Владимир Путин отказался ударить «Орешником» по Киеву», - сообщил Лукашенко. Вот что - дословно - сказал Александр Григорьевич журналистам:
«Такие у кого-то замыслы были в России (не буду называть). Путин сказал: «Ни в коем случае». А они были готовы нанести. Если бы «бахнули» «Орешником» по центрам, как они говорят, принятия решения, там бы ничего не осталось». Вот такая необычная информация, скажем так, в наши дни рассекречена.
- Ну, я, честно говоря, не знаю, кто советовал нашему президенту ударить «Орешником» по Банковой.
Я там, кстати, бывал несколько раз, когда Кучма был президентом, и даже Ющенко.
На самом деле, это достаточно густонаселенный жилой район, там не только офис президента, но и рядом много жилых домов. Это были бы серьезные разрушения. Это первое.
Второе. Ну, а какой смысл-то бить? Центр принятия решений – это не Зеленский, это Лондон, это Берлин, Париж (дальше столицы перечислять не буду).
Поэтому я в этом (ударе. - А.Г.) - с точки зрения военной, военно-политической и стратегической - не вижу никакого смысла.
Более того, представляю, какой вой бы поднялся.
Только что Зеленский был в Вашингтоне, встречался с президентом США и так далее…
Нет, это совершенно бессмысленно, еще раз повторяю.
Честно говоря, даже не знаю, кто мог это советовать нашему президенту, поэтому сложно комментировать то, чего не знаю. Я могу высказать свою точку зрения как военный человек.
- Товарищ генерал-полковник, вы в человеческом плане, может быть, больше, чем кто-либо, знаете Владимира Путина еще с ленинградских времен…
- Мы с ним работали вместе - сначала в Ленинграде…
Потом он был директором ФСБ, я – министром. Я - премьер-министром, он - директором ФСБ. Я же помню и вторую чеченскую кампанию, когда мы трудились с ним вместе.
Владимир Путин - человек выдержанный, принимает только те решения, которые дают конкретный результат, а - не для шума и не для гама, это мне совершенно очевидно.
Мы воюем не с городом Киевом и не с украинским народом, и мы тысячу раз об этом говорили.
Мы воюем на поле боя. И уподобляться террористам украинского режима мы не будем ни в коей степени.
Это Израиль всё пытался ударить по руководству Ирана, но мы же не Израиль, мы – Россия.
- Я подготовил несколько материалов о Владимире Спиридоновиче Путине, отце нашего президента. Как в Великую Отечественную он воевал на Невском пятачке. Об этом Путин-старший рассказывал своему сыну, хотя и очень скупо. А Путин-младший делился этим, когда встречался с рабочими, в частности, на Магнитке. Как вы думаете, повлияло ли на мировоззрение нашего президента то, что он – сын фронтовика?
- Безусловно. Более того, он еще и сын блокадников. Его мама всю блокаду пережила, у него братик маленький от голода там умер.
В этом плане нас с Путиным объединяют, естественно, биографии наших родителей, он не понаслышке знает, что такое беда, что такое война, что такое смерть.
- Вы тоже сын блокадницы, Людмилы Сергеевны.
- Да. У меня и покойный тесть – Герой Советского Союза, командир взвода саперов-разведчиков. Он тоже много рассказывал, как освобождал Киев, как форсировал Днепр. Его звали Владимир Митрофанович Игнатьев…
- Мы его снимок публиковали.
- Да.
- То есть - то, что вы – сыновья фронтовиков, это тоже влияет на мысли, поступки…
- Это очевидно. Это историческая память, совершенно другое осознание того, что происходит на войне.
- Вы часто бывали в «горячих точках» (не будем перечислять, мы много об этом рассказывали), и еще находились в сложных ситуациях и августе 1991-го (путч ГКЧП), и в «черном октябре» 1993 года.
- Ну, еще - 1994-й - 1995-й, Буденновск и все остальное тоже было.
- Это тоже на вашу психологию повлияло…
- Естественно.
Одно дело, когда ты по бумажке всё это изучаешь или смотришь по телевизору. А другое, когда осознаёшь и переживаешь, в том числе и события в истории нашей страны, когда прочувствовал их через близких людей. Это очень важно.
- Ваши прогнозы? Потому что каждый день в зоне СВО наши продвигаются вперед и вперед.
- Ну, у нас другого пути нет, как освобождать Донбасс полностью, что называется.
Потому что для меня очевидно: Краматорск и Славянск – это еще и поставка воды в Донецк. Они же (укронацисты. -А.Г.) перекрыли Северо-Донецкий канал.
Я был недавно в Донецке, ты знаешь. Сейчас, правда, проблему воды там начинают решать очень быстро и оперативно.
Но в любом случае, Донбасс должен быть освобожден. И «не надо грозным басом разговаривать с Донбассом». Помнишь?
- Это Юнна Мориц. Лауреат Национальной премии «Слово».
- Да.
- И не могу вас не спросить. Когда в этой Отечественной войне наступит 9 мая?
- Очень рассчитываю, что в этом году.
- Спасибо огромное, товарищ генерал-полковник!
Источник: kp.ru
