Сергей Степашин: «Евразийский суд может стать эффективным инструментом защиты прав человека»
Со ссылкой на данные Следственного комитета России и Минюста Украины глава АЮР Сергей Степашин сообщил, что Европейский суд по правам человека с 2014 по 2022 год получил более 7350 жалоб «потерпевших от действий украинских властей». Единичные случаи рассмотренных за семь лет жалоб, по словам господина Степашина, касались социальных и гражданских прав, в то время как по жалобам, связанным с жизнью и неприкосновенностью личности, «по существу не было рассмотрено ни одного дела». Создание «неполитизированного и независимого» Евразийского суда могло бы эту проблему решить. «Приоритетом будет работа не только с обращениями жителей Донбасса, но и с обращениями граждан всех стран, где совершались военные преступления,— рассказал “Ъ” об инициативе Сергей Степашин.— За последние десятилетия военные преступления совершались во Вьетнаме, на территории бывшей Югославии, в Сирии, Ливии, Ираке, Афганистане. Везде эти войны происходили не без участия НАТО».
Политик настаивает, что Евразийский суд может стать «эффективным инструментом защиты прав человека в условиях, когда ЕСПЧ полностью дискредитировал себя, практикуя двойные стандарты».
16 марта 2022 года, напомним, было принято решение об исключении России из Совета Европы (СЕ), что означает также прекращение ее участия в Европейской конвенции по правам человека. Это произойдет, согласно резолюции ЕСПЧ, 16 сентября. До этого момента россияне могут продолжать жаловаться в ЕСПЧ на факты нарушений конвенции (если они имели и будут иметь место до 16 сентября 2022 года). По данным на 28 февраля 2022 года, рассмотрения в Страсбурге ожидали 18 тыс. жалоб из России, эксперты в беседе с “Ъ” указывали, что жалобы из РФ составляют около четверти всех жалоб в ЕСПЧ.
Евразийский суд может быть учрежден договором стран-участниц, однако сейчас нельзя точно назвать число таких государств, пояснил глава АЮР: «По результатам голосований по принятию резолюций в ООН — и не только за последний месяц, как по вопросу об исключении России из Совета по правам человека, но и резолюции ООН по борьбе с героизацией нацизма и других подобных — мы уже видим примерный перечень этих стран». “Ъ” обратил внимание господина Степашина на возможную путаницу с аббревиатурами: Евразийский суд по правам человека также сокращенно именуется ЕСПЧ.
Господин Степашин полагает, что аналогу Страсбургского суда может быть выбрано другое название.
«Нам нужен эффективно работающий суд, а не долгие споры о том, как он будет называться,— говорит он.— И суд этот нам нужен уже сейчас, чтобы дать должную правовую оценку в том числе нацистскому режиму, действующему вот уже восемь лет на территории Украины. Если ни ООН, ни ЕСПЧ такую оценку до сих пор не могут дать, значит, нужно создать для этого новый международный механизм».
Ранее омбудсмен Татьяна Москалькова, в свою очередь, предложила подготовить и принять конвенцию Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) по правам человека «с перспективой создания наднационального органа», который содействовал бы судебному обеспечению прав человека в государствах—членах организации. На заседании комитета Госдумы по делам СНГ госпожа Москалькова рассказала о работе по созданию «нового интеграционного объединения, которое включит омбудсменов ДНР, ЛНР, Абхазии и Южной Осетии», объясняя его актуальность «блокированием РФ в области международного сотрудничества». “Ъ” не удалось получить комментарии госпожи Москальковой по разработке конвенции ШОС и созданию «наднационального» судебного органа. Глава юридической службы фонда «Русь сидящая» (внесен в реестр иноагентов) Ольга Подоплелова не ждет «ничего хорошего» от гипотетической Конвенции ШОС» из-за состава стран-участниц. Чтобы оценить реалистичность ее создания, надо сначала ответить на вопрос, «зачем это, например, Китаю, и что он от этого выиграет», считает юрист Татьяна Глушкова. Суд ОДКБ в этом случае представляется ей «более реалистичным».
Еще одну инициативу об альтернативе ЕСПЧ в рамках СНГ выдвинула спикер Совфеда Валентина Матвиенко на встрече со спикером парламента Азербайджана Сахибой Гафаровой.
Как и Сергей Степашин, госпожа Матвиенко сделала упор на необходимость создания «неполитизированного объективного суда»: «Мы могли бы в рамках этого суда рассматривать жалобы граждан, которые считают, что их притесняют в той или иной стране».
Никакой сложности в создании суда СНГ «нет уже сейчас», считает член президентского Совета по правам человека Ева Меркачева, поясняя, впрочем, что сначала следует создать аналогичную комиссию СНГ. «У нас уже действует конвенция СНГ от 1995 года, опираясь на которую возможно создать и суд. Однако встает вопрос, где, когда и кто будет это делать, потому и нужна комиссия. Россию в суде СНГ мог бы представлять Дмитрий Дедов, который сейчас представляет нас в ЕСПЧ. Уверена, что в создании такого суда заинтересованы все, в том числе российские власти, потому что сегодня ЕСПЧ — это огромный сдерживающий фактор в распространении преступлений против граждан, и, конечно, должна оставаться возможность направлять жалобы на нарушения прав (за пределы национального уровня судов.— “Ъ”)». Располагаться суд СНГ мог бы в Таврическом дворце в Санкт-Петербурге, где находятся офисы Ассамблеи СНГ, полагает госпожа Меркачева. Правозащитница предупреждает, что на создание такого института «потребуются серьезные затраты»: «Нельзя отрицать, что в наших судах присутствуют факты коррупции и фальсификаций, особенно поэтому российские власти заинтересованы в создании суда СНГ и в эффективности его работы».
Сергей Степашин готов скорее поддержать инициативу Татьяны Москальковой, чем Валентины Матвиенко: «СНГ, на мой взгляд, в настоящий момент не является более или менее эффективной структурой ни в части единой позиции, ни в части независимости стран, входящих в союз. Вынужден процитировать Анатолия Собчака: "СНГ — это политический труп, рожденный юристами"».
Дискуссии о целесообразности учреждения новых судебных или квазисудебных аналогов ЕСПЧ, которые ведутся много лет, «обосновывались якобы политизированностью ЕСПЧ и необходимостью защиты российской правовой системы от почему-то чуждых ей "западных ценностей"», напоминает старший партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Константин Добрынин. Он предполагает, что активизация может быть связана с желанием российских властей продемонстрировать и мировому сообществу, и гражданам РФ «приверженность идеалам прав человека и правового государства».
При этом эксперт не исключает, что в перспективе авторы инициатив будут настаивать и на собственной концепции прав человека, «отличающейся от европейской».
Жизнеспособность каждой подобной инициативы Константин Добрынин предлагает ставить в зависимость от выполнения двух условий: во-первых, соответствие национального законодательства и правоприменительной практики РФ и других стран-участниц «общим минимальным стандартам»; во-вторых, создание «юридически обязательного механизма исполнения решений». Идею суда ШОС эксперт называет «маловероятной» — Китай или Пакистан едва ли согласятся регулярно отчитываться о работе по совершенствованию своего законодательства. По тем же причинам «оптимизма не вызывают» у господина Добрынина и инициативы создания суда СНГ или Евразии: «Самым верным направлением в области защиты прав человека являются не фантазии о создании новых международных институтов, а приложение усилий в сфере укрепления собственных национальных средств правовой защиты. Об этом постоянно напоминает ЕСПЧ, указывая на свою субсидиарную роль по отношению к роли национальных властей». Возвращение России в состав СЕ и под юрисдикцию ЕСПЧ эксперт считает «неизбежным», указывая на неразрывную связь российской и европейской правовой системы и позитивное влияние деятельности Совета Европы на правовые системы стран-участниц.
Источник: alrf.ru
