ИМПЕРАТОРСКОЕ ПРАВОСЛАВНОЕ ПАЛЕСТИНСКОЕ ОБЩЕСТВО

Из Палестинских впечатлений. С.И. Пономарев. 1873 г.

«Из Палестинских впечатлений» С. Пономарев

(Из Киевских Епархиальных Ведомостей за 1875 г. Тип.аренд. С. В. Кульженко).
Публиковалось под псевдонимом С.П.

стр.1 Вифлеем
стр.2 Иерусалим
стр.3 Вифания
стр.4 Ночь у Гроба Господня
стр.5 У Гефсиманского сада
стр.6 Голгофа
стр.7 На пути в Тивериаду
стр.8 На берегу Галилейского моря

© Стихи из сборника и фотографии публикуются из архива председателя Иерусалимского отделения ИППО Павла Платонова.
© Фото из альбома «Иерусалимский сувенир» публикуются из архива члена Иерусалимского отделения ИППО Сергея Шагала.
© Подготовка текста и фотографий к публикации Павла Платонова.


Вифлеем


Караван русских паломников вступает в Вифлеем. Конец XIX века

I.

И так, о чем мечтал когда-то,
О чем молился я порой,
Что душу радовало свято, -
То вот я вижу пред собой!
Твержу себе неумолимо
И сам не верю между тем,
Что я у стен Иерусалима,
Что я вот еду в Вифлееем!..

Так много памятных явлений
Встает пред бедною душой,
Так много сразу впечатлений,
Что я подавлен их толпой:
Теснятся в душу быстро, смутно,
Едва слежу их в тишине,
И грусть, и радость поминутно
Чредой сменяется во мне…

Ерусалим — одно кладбище;
Идем на родину Христа!
Здесь путь ровней, и зелень чище;
И веселей кругом места.
А древность снова обступает!
Смотри, живая голова:
Цепь Моавитских гор сверкает;
Над Мертвым морем синева;

Там длинный слой густого пара
Повис вдоль гор и берегов,
Как мгла от древнего пожара
Пяти библейских городов.
Наш путь идет, то поднимаясь,
То опускаяся слегка,
Между горами, опираясь
На их отлогие бока.

Здесь и по камням, по стремнинам
Побеги зелени висят,
И чуть не рощи по долинам
В глаза мне весело глядят.
А по бокам все эти горы
Каймой широкою идут;
Они и ныне, как в те поры,
К вертепу путников ведут.

Благочестивые преданья
Сопровождают каждый шаг
И будят в нас воспоминанья
О днях чудес и дивных благ.
Вот — ныне полный запустенья -
Колодезь памятный сердцам,
Как место нового явленья
Звезды восточным мудрецам.

И что-то веет пред душою
И тихо шепчет мне: «смотри -
»Какой влечешься ты звездою,
«Какие ты несешь дары»!
Молчу… Ильинская обитель
На горке высится над всем;
Отселе разом видит зритель
Ерусалим и Вифлеем.

Здесь ангел некогда пророка
Воздвиг уснувшего: «Востань!
»Тебе идти еще далеко,
«Востань и ешь: вот Божия дань»!
И встал пророк, и укрепился,
И сорок дней он шел, пока
Его душе Господь явился
В дыхании кротком ветерка….

И мнится мне, что будто кто-то
Вдруг на меня слагает длань
И, весь проникнутый заботой,
Зовет настойчиво: «востань!..
»Востань, объятый сном греховным!
«Очнись, опомнись: близок срок, -
»И пред тобой, рабом виновным,
«Господь в вертепе недалек»!

И слышит сердце все внушения,
И знает — истине укор;
Но… жадно ловит впечатленья
Окрестных мест, далеких гор…
Вон — по горе — в Хеврон и Газу
Верблюды тянутся гуськом;
Так ясно видимые глазу
С своим зыбучим седоком.

А здесь — любимая дорога
Евреев грустных: вот они
Идут в кругу своей родни
Призвать Иаковлева Бога,
Святого Праотца почтить,
Взглянуть на памятник Рахили,
У ней поплакать на могиле,
Прошедшим душу освежить.

С горой подушек и с узлами,
Перину кинув на осла,
На нем и боком и верхами
Сидят еврейки без числа…
С душой, прискорбием объятой,
Спешу скорей их обогнуть
И между зелени богатой
Я продолжаю тихий путь.

О, дай Бог кончить благодатно
И не смущаяся ничем!
Уже глядит светло, приятно
Изжелта-белый Вифлеем.
Ему подножием далеко
Рельефно выдалась гора;
Кругом террасами широко
Вся опоясана она;

За нею тесным полукругом
Дома приветливо встают
И, поднимаясь друг над другом,
К себе как будто-бы зовут.
Я в группе зданий безпрерывной
Вертеп стараюсь угадать:
«Не от-ли он? не там-ли дивный»?
И развлекаются опять.

В краю, что небо возлюбило,
Откуда царственный пророк
И Сам Господь его — все мило,
И дорог каждый уголок.
По белокаменной дороге
За нами весело следят
И вифлеемец босоногий
И куча смугленьких ребят,

И их товарищ неразлучный
В отважном беге по горам,
Барашек крашенный и тучный,
Как бы приросший к крутизнам.
Вот с перламутровым издельем
Нас окружает молодежь,
Шумя с расчитанным весельем:
«Москов хорош! купи, хорош!

Но крепче их, по горным склонам
Сады, красуяся, манят
И светло-палевым лимоном,
И нежным яхонтом гранат.
Там, под смоковницей широкой,
Глядит так ласково, с сынком,
Лицо арабки черноокой,
В ея хитоне голубом…

В таком же, может быть наряде
Текла по этому пути
Пречистая, что в малом граде
Спасение миру принести…
И этот город предо мною:
О, здравствуй, тихий Вифлеем!..
Я собираюся душою,
Но весь взволнован я и в нем…

II.

Прочь гордость, зависть, раздраженье!
Прочь — все дурное из души!
Ах, сердце, жданное мгновенье
Достойно встретить поспеши
К Тому, кто сам Младенцем малым
В вертепе плакал и терпел,
Иди и ты дитей бывалым,
Как Он любил, как Он велел.

И там, где хор духов небесных
С святою радостью парил
И пел о милостях чудесных,
Явитесь хором, полным сил,
Ты — свет души — живая вера,
Ты — радость жизни всей — любовь!

Явитесь: вот близка пещера,
Вот сонмы Божиих рабов,
Пришельцев дальних и соседних,
Идут, теснясь, в пещеру ту,-
Меня же хоть в числе последних,
Введите к Господу Христу…

Невольно внутренне я каюсь,
Молю прощения себе
И тихо, следуя толпе,
В вертеп все глубже опускаюсь.
Там словно ангелы с небес,
Мерцают светлые лампады,
Как бы глася: „Младенец здесь!

“И Он и Матерь всем вам рады;
„Дары Им больше не нужны,
“Лишь веры ждет от вас Создатель:
„Войди — из дальней стороны,
“Войди — окрестный обитатель;
„Войдите, бедный и богатый;
“Явись с любовью, верный раб,
„Пади со вздохом виноватый!“

И богомольная толпа
Крестясь целует стены, двери,
Целует место Рождества
И самый пол святой пещеры.
Забыт весь путь, беды и грозы,
И слышны вздохи от души,
И полились живые слезы
На помост мраморный в тиши;

Одна бежит, другая блещет;
Тот пал — и медлит отойти;
Так хочет свечку поднести,
А жжет ее — рука трепещет!
И долго-долго предо мной
Толпа святыню заслоняла,
И за живой ея волной
Душа невольно наблюдала.

Здесь вера дышит на тебя
Так просто, ласково, семейно:
Арабы молятся любя,
Войдут в вертеп благоговейно
И на коленях пред святым
Сидят и смотрят бесконечно:
Здесь все так близко им, сердечно,
И Бог — Младенец ближе к ним.

С заметным чувством благодати,
Теснятся малые туда-ж
И о Спасителе-дитяти
Как будто думают: Он наш!
И перед яслями Младенца,
И перед местом Рождества,
Кругом священного столпа
Обвились ленты, полотенца,

Чтоб прикоснувшися к нему,
Хоть на единое мгновенье,
Понесть с собою освященье
И радость дому своему…
А я … смотря на вид прекрасный,
На эту веру ко Творцу,
С чем я паду, с чем я, несчастный,
Явлюся Божию лицу?

Дел добрых нету за душою,
Труда пути не испытал:
Что-ж ныне я Тому открою,
Кто за меня вот-здесь лежал?!..
Одни намеренья благие
Я разве выскажу пред Ним?
На долго-ли?.. как в дни былые
Они разсеются как дым…

Молитву-ли в душе тернистой
Затеплю ныне я?.. увы!
Ведь нет елея — веры чистой,
Огня нет — пламенной любви…
Мелькают в сердце, словно грезы,
Слова и вздохи чередой:
Ах, что слова! что наши слезы!
Порыв мгновенный и пустой!

И сознаю я понемногу,
Что я в холодности окреп:
Не так молиться нужно Богу!
Не так являться в сей вертеп!
Не так!.. и тяжко я смутился,
Поник от немощи своей…
Зачем я раньше не явился,
Когда я веровал теплей!..

Вот тот вертеп передо мною,
Вот ясли те я увидал,
О коих детскою душою
Я в церкви Божией слыхал,
Чему в Рождественские святки,
Бывало радовался я:
Где-ж веры той хотя остатки?
Где радость прежняя моя?..

Что ныне? скорбь одна, томленье;
Душа болит от дел моих,
И горько, страшно охлажденье
На этом месте в этот миг!..
В таком затмении плачевном,
Как я хотел бы пасть во прах
И в сильном трепете душевном
Разлиться в пламенных слезах

И воплем огласит пещеру:
„О Иисусе! возбуди
“Опять младенческую веру
„В моей хладеющей груди!
“О Иисусе!.. я в волненьи,
„Я падаю: Спаситель мой,
“Дай руку!..Вспомни день рожденья
„И радость Матери святой:

“И здесь, где Ты родился, ныне
„Меня духовно возроди,
“И сам, как мать, в тиши святыни,
„В свои объятья огради,
“Уйми сердечную тревогу,
„Спаси, как ведаешь, меня,
“Спаси, да с радостью и я
„Воскликну: слава в вышних Богу!“…

Иерусалим
Май 1873 г.
{pagebreak}

Иерусалим


Руины площади Муристан и Храм Гроба Господня. Иерусалим 1858 год

Како потемне злато, изменится сребро доброе; Плач прор.Иеремеи. IV.1

Ты ли это Славный?!..Ты ли, Вожделенный?!..
О единый в мире всем концам священный!
Не спуская взоров, на тебя гляжу я
И, при первой встрече, подхожу тоскуя:
Ты-ль среди обломков, в жалком запустеньи?
Я глазам не верю, медлю в изумленьи,
И горюя молвлю: Господи помилуй!
Ты ль такой печальный и такой унылый-
Иерусалиме, Иерусалиме!...

***

О святыня духа! сердца упованье!
Как меня смутил ты в первое свиданье!..
Вот, взамен молитвы, слез благоговенья,
Просятся из сердца стоны сожаленья:
Ты-царей созданье, Божие жилище -
Ныне как могила, или пепелище,
Между гор пустынных и оврагов диких:
Что с тобою сталось, град царей великих,
Иерусалиме, Иерусалиме!...

***

Не было на свете города чудесней
Как был ты когда-то… Сколько славных песней
О тебе пророки некогда сложили!
Камнями твоими, прахом дорожили
И в плену клялися: „да лишусь десницы,
“Если я не вспомню о тебе сторицей
„И в главе веселья не поставлю всюду!
“Ой прильпни язык мой, если я забуду,
Иерусалиме, Иерусалиме!»

***

А теперь — чужой ты; твой народ — скиталец;
Некому и плакать по тебе, страдалец!
Вспаханный, соженный, брошенный злословью,
Ты облит, упитан мировою кровью!
От крови горячей вся земля изсохла
И кругом далеко жизнь ея засохла;
По дороге — камни, вкруг тебя могилы;
Сам как-бы под пеплом, словно труп остылый:
Иерусалиме, Иерусалиме!

***

Отлетела слава, спал венец безценный!..
Все-ж ты вечно дорог для души смиренной:
И с концов различных, и от братий многих,
От родных и чуждых, радостью убогих,
Тружеников вечных, в немощи лежащих,
Но к тебе святому все душей парящих,
Жертвы и моленья, слезы и обеты
Приношу тебе я: где же ты? о, где ты,
Иерусалиме, Иерусалиме!

***

О, любимец с детства, душу наполнявший,
В памяти и сердце видимо сиявший,
Город всех знакомых из родных уроков -
Старцев-патриархов, и орлов-пророков,
И ловцов вселенной, с вестию спасения,
Верных мироносиц, с словом воскресения:
Кажется — вот выйдут, с взорами благими….
Где-ж они?.. что с ними?.. Что ты сделал с ними,
Иерусалиме, Иерусалиме!..

***

Матерь всех Церквей ты! город таин дивных!
Как теперь сказать мне в чувствах заунывных:
«Мир тебе и братьям! мир твоей святыне!»..
Поскорей упасть бы перед нею ныне,
Выплакать молитву в стонах одиноких
О себе смущенном, о друзьях далеких.
Где-ж она?.. ищу я, и душа трепещет -
Крест, спасение мира, чуть заметно блещет:
Иерусалиме, Иерусалиме!..

***

В сердце потрясенном мысль звучит как молот:
Ты уж не библейский, но заветный город!
Или под землею ты зарыт глубоко,
Иль развеян прахом по полю широко…
И давно-давно уж ты от нас сокрылся:
На тебе суд Божий грозно разразился;
Пред Господним гневом сердце мрет и стынет:
Кто-ж тебя раскроет, кто тебя подымет,
Иерусалиме, Иерусалиме!..

***

Все в тебе забыто, самыя границы!...
А меж тем так гордо высятся бойницы!..
Град любви и мира! для чего ты страшен
Рядом стен зубчатых и высоких башен!
А у стен — лохмотья, образы без вида,
Мелкая торговля у ворот Давида,
И сыны проказы вопиют недужно…
Это-ль твоя слава?.. то-ли тебе нужно,
Иерусалиме, Иерусалиме!..

***
Было время блага, было время славы,
Ты его не понял, буйный и лукавый!
Приходил Учитель твоего народа,
Он со всей любовью звал тебя три года,
По тебе Он плакал, в жалости небесной:
Ты-ж Его отринул, предал смерти крестной….
Пред незримым Гробом падаю на землю
М с тоской великой слову Бога внемлю:
Иерусалиме, Иерусалиме!" (Матф.23,27)

Иерусалим
8 мая 1873 г.
{pagebreak}

Вифания
(Памяти Марии Грот)


Вифания. 1870 год

Иду той самою дорогой,
По коей Он ходить любил,
И этот путь в душе убогой
Благоговенье возбудил.
И как идти по ней беспечно:
Вот Елеон, любимый Им;
Тут где-то плакал Он сердечно,
Смотря на свой Ерусалим;
Тут Он к друзьям, многоскорбящий,
Ходил вечернею порой,
Чтоб там, пред смертю предстоящей,
Вкусить желаемый покой…

Места не тронуты от века,
Долины, горы теж видать:
И я путь Бога-человека
Дерзаю сердцем угадать.
Что ж, шел ли здесь Он одинокий?
Где след Его пречистых ног?
На чем покоил взор глубокий?
Чем утешать себя Он мог?..
И жаль мне глубоко и больно
Его, скорбящего в пути;
И пал-бы я пред Ним невольно,
Чтоб в Нем же мир себе найти….

Или он был с учениками,
Пред ними шествуя всегда,
И кротким взором и речами
К ним обращался иногда?..
Иду я мысленно за ними;
В душе моей любовь и страх;
И всеми чувствами своими
Слежу их лица, взоры, шаг.
Восходят горы, сходят долы,
Но не влекут глаза мои:
Я сердцем слушаю глаголы
О Боге, милости, любви….

О, всесвятейшия явленья,
Неуловимыя вполне!
Как редко вы и в помышленья
Теперь слетает ко мне!
Душа давно уж опустела,
Как эти горы и холмы;
Ни чувств, ни помыслов, ни дела,
Лишь пропасть непроглядной тьмы.
И совесть тяжкой возмутилась;
И страх, и трепет на меня;
И голос смерти слышу я…
Но вот Вифания открылась!

Вифания! приют Того,
Кто был гоним всегда мятежно!
Как ты покоила Его
И как тебя любил Он нежно!
Что Он любил, того уж нет,-
Ты сирота теперь прямая;
Но все ж в тебе, как тайный свет,
Сияет нам любовь святая.

Вифания! где с каждым днем
Росли и вера и смиренье,
Где светлой памятью о Нем
Дышало каждое мгновенье.
Едва взойдет Он в твой покой -
Уже у ног сидит Мария
И речи кроткия, благия
Внимает сердцем и душой;
И, не сводя молящих взоров,
Сидит, не ведая поры;
Что ей до пищи, до укоров
Многозаботливой сестры!

Для ней — едино на потребу:
Не проронив бы ничего,
За Ним лететь душою к небу,
В святую родину Его,
Или, порою, за речами,
Заплакав сладко перед Ним,
Упасть к ногам Его самим,
Омыть их чистыми слезами…


Вифания. Гробница Лазаря Четверодневного. 1893 г.

Вифания! приют Того,
Кто на земле не знал приюта,
Но где божественность Его
Явила всем одна минута.

Вот Он стоит там, за селом;
Ученики, толпа народа;
Пред ними гроб в скале, на нем
Великий камень; плач у входа -
Рыдают сестры: в той скале
Их Лазарь, брат их, друг душевный!
Один он там, в глубокой мгле;
Уже смердит — четверодневный!

И все почившаго друзья
Поникли в горести жестокой;
И Он — Источник бытия -
С слезой в очах неодинокой….
В молчаньи ждут все одного -
Что скажет Он! какия меры!
И вот, велением Его,
Снимают камень у пещеры;

Вот очи к небу Он поднял,
Благодарить Отца святова,
Что Он Его услышал снова;
Отцом Он Бога называл,
Да верят все, да видит злоба,
Что Богом в мир ниспослан Он;
Вот громким голосом у гроба
Зовет Он: «Лазарь! выйди вон»!

И встал мертвец! из недр пещеры
Услышал Бога своего!..
Идет… идет!.. и вот у двери,-
Все ошатнулись от него:
Вот он, обвитый пеленами
И по рукам и по ногам,
Идет, колеблясь меж стенами
И ясно видят все: он сам!
Безмолвен он; из-под убруса
Блестят ожившие глаза,
Они глядят на Иисуса,
И в них — молитва и слеза!

Вифания! приют заветный!
Вот пред тобой душа моя,
Мертвец давнишний, безответный:
Когда-ж, когда воскресну я?!..
Ах, и в тебе обломки,
Чуть виден след великих дней,
И к нам не той семьи потомки -
Бегут, жужжат ряды детей!..

О тени Лазаря, Марии!
Явитесь вновь в сии места,
Внушите страннику России
Любить по-вашему Христа,
Любить Незримого в доступных,
Не разбирая никого,
Любить в друзьях, врагах, преступных,
И в меньшей братии Его -
В голодных, жаждущих усталых
В борьбе с жестокостью людей,
Любить и в этих детях малых,
Просящих помощи моей!..

Иерусалим
Сентябрь 1873 г.

{pagebreak}

Ночь у Гроба Господня


Русские поклонники у храма Гроба Господня в Вербное воскресение

Помедли, вечер быстротечный,
И дай ко Гробу подойти!
О, Свете тихий, Свете вечный,
Явися сердцу на пути,
И как за хлебом в Еммаусе
Открылся ты ученикам:
Так ныне в храме, Иисусе,
В пречистых тайнах, сниди к нам.


Схождение Благодатного Огня в храме Гроба Господня.
Литография XIX века

Темнеет; спешно в храм священный
Я новых путников ввожу
И сам невольно умиленный
К часовне гроба подхожу.

Как всякий раз на сердце ясно
Пред ней, таинственно — родной,
Зовущей, блещущей прекрасно,
Вечерней праздничной порой!
Вся разноцветными огнями
И образами, и цветами,
И ароматами манит,
И в сердце память шевелит
О светлом утре воскресения.

Забыв себя, забыв про все,
Стоишь вдали и с отдаленья
Не наглядишься на нее.
Под кровом мраморной твердыни,
Святым огнем озарена,
Хранит сокровища она
Неизглаголанный святыни.

И всякий вечер перед ней
Народ скорбящий, утомленный,
Единой верой оживленный,
Как рой толпится у дверей.
Ах, что за сонмы миллионов
В те двери малые вошли,
И сколько горя внесли, стонов,
И сколько мира унесли!..

Ковчег молитв непрестающих
От всех народов, всех веков,
Ковчег чистейших слез, текущих
Без оскуденья и без слов,
Как хороши твои виденья
В глухую ночь, в огнях златых
Как сердце трогает моленье
Твоих поклонников простых.

Вот — босиком идет робея;
Та на коленях лишь ползет;
А та, войти как бы не смея,
Себя лишь в грудь тревожно бьет;
А тот глядит, очей не сводит,
Непрерываемо крестясь;
А вот сияющий выходит
И плачет, тихо умилясь:
Святая цель усилий строгих
Свершилась: взор его блестит,
Свеча — смиренный дар убогих -
На гробе Господа горит;
Он помолился там о кровных,
О всех скорбящих от потерь,
О чуждых, любящих, виновных:
И как легко ему теперь!

И сколько лиц на этом бденьи
Святыни храма посетят
И вновь, в душевном нетерпеньи,
Ко Гробу дивному спешат,
Прислонятся в угле свободном
И долгие часы при нем
Сидят на мраморе холодном,
Пылая внутренним огнем,
И вдруг Бог знает — как сберется
Внутри часовни хор певцов
И перед гробом песнь несется
Душевных русских голосов.

С каких концов все эти люди?
Давно-ль сошлись между собой?
И вот одним полны их груди,
И вот все молятся семьей.
Как много женщин в этом хоре,
С слезой, дрожащей в взоре,
С любовью в сердце: искони,
Где дышет вера, там — они!..

Стою, молчу, лишь смотрят очи,
Да мысль в минувших днях снует;
И незаметно час полночи
Перед гробницей настает.
Бледнеет свет; везде молчанье;
Кой где лежат утомлены;
Притихло самое дыхание…

И вдруг средь общей тишины,
Раздастся целый ряд созвучий:
Чистейшим звуком серебра
Звонят — гремят колокола,
А так гудит орган певучий,
Кимвалы звонко дребезжат,
И друг за другом звуки льются,
И к небу стройные несутся,
Зовут тебя, неспящий брат.
И всюду слышится моленье,
Благоуханье фимиам,
И ярче свет, и наше пенье
Порой звучит на целый храм.

О, в эту пору храм великий -
Весь сладкозвучный Божий стал:
Там хвалят Господа языки,
И звон, и песни, и орган.
И эта смена звона, пенья,
И музыки, и языков
Всегда рождает впечатленья
Неуловимыя для слов.

Но чуешь — сердце пламенеет,
И подымается душа,
И на нее любовью веет,
И как молитва хороша!
И полный внутреннего света,
Стоишь у гроба недвижим
И думаешь: не сон ли это?
И молча падаешь пред Ним!

Ах, если б сон сей жизни продлился,
А жизнь моя была лишь сном!
Ах, если б я хоть здесь явился
Достойным Господа рабом!
И плачешь, душу раскрываешь
Тогда пред гробом дорогим,
И место там свое другим
Как неохотно уступаешь!..

Часовня вся горит огнем,
Но в полусвете храм великий,
И чуть видны святые лики
Перед высоким алтарем.
И вот светильником смиренно
Оттоле братия идут,
И литургию умиленно
У гроба Господа поют!

И гроб и жертва!.. Брат скорбящий,
Приди и стань здесь в этот час:
И ты пред жертвой настоящей
Заплачешь сладко, преклонясь,
Ты примешь мир необычайный,
Когда сподобит благодать,
На живоносном гробе, тайны
Животворящие принять.

О, ты почувствуешь в ту пору,
Как будто здесь Спаситель сам
Преподает, Незримый взору,
И плоть и кровь твои устам;
И пламенеешь ты, и дышишь
Святою радостью небес,
У Гроба Господа ты слышишь,
Что Он в душе твоей воскрес.
И раз причастником ты будешь
Пред светлым гробом, в час ночной,
Ты и до смерти не забудешь
О гробе том, о ночи той…
…………………………………..

Обедня до света проходит,
И ранним утречком народ
Из храма Божьяго выходит
На труд, исполненный забот.
Храм опустел; под сенью свода
Одна часовня лишь стоит
И все моления народа
На Гробе Господа хранит.

Иерусалим
Август 1873 г.

{pagebreak}

У Гефсиманского сада



Гефсиманский сад.
Из фотоальбома «Иерусалимские сувениры» (нач. XX века)

Скалистый грунт, в раздроб каменья,
Да восемь старых маслин — вот
С чем ныне взору предстает
Сад гефсиманского селенья!..

С невольным трепетом иду!..
Земли касаюсь осторожно
В бывшем некогда саду
Я озираюся тревожно:
Здесь, на страстном Его пути,
Боюся я, боюсь найти
То место, малое шагами,
Но орошенное слезами,
И обагренное слезами,
И обагренное Его
Кровавым потом… Никого
Мне не хотелось бы встретить
И ничего бы не заметить,
Но только пасть на месте том
И, головы не подымая,
Рыдать и плакать бы ручьем,
Его с томленьем вспоминая….

О, ночь ужасная, когда
Он с воплем крепким, со слезами*,
«Да мимо идет чаша та»,
Молил покорными словами!..
Он скорбью смертною объят, -
Но жаль людей, о них Он плачет,
За них готов на смерть Он,— значит,
И за меня с тобой, мой брат!

Ах, если смысл его томленья
Не ценят слабые умы;
Так поглядим же на мгновенье
Хоть на лицо Страдальца мы:
Пусть эта скорбь и пот кровавый,
Хоть на несколько минут,
Пред нашей совестью лукавой,
Неотразимо предстают!..

* Евр. V, 7.

Иерусалим
Август 1873 г
.
{pagebreak}

Голгофа


Иерусалим XII и XIII остановки, Голгофа. Алтарь Голгофы.
Из фотоальбома «Иерусалимские сувениры» (нач.ХХ века)

I.

Передо мной Голгофския ступени:
Душа моя, опомнись и вздохни!
Здесь первое движенье — на колени;
Здесь первая молитва — помяни!..

***
Перед крестом, перед Распятым зримым,
Дрожа, творю я знаменье креста,
И, скованы стыдом неодолимым,
Молчат мои безсильные уста.

***
Кто я, и где?.. Волненью нет предела…
Как в пламени стоишь — где распят Бог!
И скорбь души, и содрогание тела,
И тайный страх, и тяжкий — тяжкий вздох…

***
Мне видятся раскрытыя объятья;
Мне слышатся удары молотка;
Мне чуются мучителей проклятья
И Матери безслезная тоска.

***
И больно мне и страшно безпредельно
Лицо Его и в мысли созерцать -
Кровавое, поникшее смертельно,
Но полное желанья пострадать.

***
Так, Сам Он, Сам принял венец терновый,
Он Сам взошел на этот страшный крест,
И распростер ….. (текст утерян)
Обняв врагов и грешников всех мест.

***
Но кто сочтет моих падений меру!
Но кто мне даст, хотя на краткий миг,
Разбойника раскаянье и веру,
Чтобы вздохнуть о немощах своих!

***
Как подойти, коснуться покаянно
К подножию воздетого креста!
Где взять мне сил вести себя сохранно
В присутствии распятого Христа!

***
Как мне поднять глаза на этом месте!
Скажу-ль Ему, что я Его люблю?
Иль дам обет, без страха и без лести,
Что я Его вперед не оскорблю?.

***
Где взять мне слез — излить благодаренье,
Сокрытое в дешевной глубине,
За всю любовь, и милость, и спасенье,
Со креста Его дарованныя мне!

***
Вот — молятся и тихо плачут братья,
Их ясен взор, им на сердце тепло,
А я один, смущенный у распятья,
Вздыхаю — лишь тревожно, тяжело.

***
Спаситель мой! не в силах я молиться…
Прими одно желание мое!
Будь милостив, дай плачучи склонится
На крестное подножие Твое…

9 мая 1873 г.
Иерусалим

Голгофа

Не раз к тебе я восходил,
Гора всемирного спасенья;
Но слова я не находил,
Достойно высказать моленья.
Нет, есть слова, молитва есть,
Да я сказать их не умею,
Изнемогаю я, хладею:
Ты Сам дай силу произнесть-
Простри ко мне свои объятья,
Коснися сердца моего,
Да у подножия распятья,
Среди народа Твоего
И славословящего лика,
Паду, рыдая об одном:
О, помяни меня Владыко,
В небесном царствии Твоем!

***
Ах, здесь-ли место многословью:
Вот след креста, разлом скалы;
Здесь истекал Спаситель кровью,
Средь злобы, смеха и хулы.
Еще-ли нужно дополненья?
Во прах! — и больше ничего..
Как тут сказать свое моленье!
Хотя-бы выплакать его,
Хотя-б единою слезою,
Хотя-бы вздохом передать,
Как нищ и жалок я душою
И как нужна мне благодать!
Не презри горестного клика
О недостоинстве моем
И помяни меня, Владыко,
В небесном царствии Твоем!

***
Нельзя глядеть места твои,
Места неслыханных страданий,
Места наслыханной любви.
Даруя всем залог спасенья,
Здесь распят был Спаситель мой:
А я остывшею душой
Ценю-ли тайну искупленья?
Благодарю-ли за него?
Не часто-ль здесь стою как зритель?..
Спаси еще меня, Спаситель,
Но от меня уж самого:
Твое могущество велико
И безпредельно благ ты в нем:
О, помяни меня, Владыко,
В небесном царствии Твоем!

***
Благослови мне помолиться
О тех, то верою водим,
Просил меня здесь преклониться,
Перед Распятьем Твоим.
Их скорби, слезы воздыханья
Слагаю к Твоему кресту:
Возри к ним полный состраданья,
Дай сердцу мир и чистоту;
Пусть капля крови драгоценной
Их освежит в земной борьбе;
Обрадуй их, Господь вселенной,
Внемли тоскующей мольбе…
Тебе не нужно слез и крика,
Раздастся вздох — и Ты при нем;
О, помяни нас всех, Владыко,
В небесном царствии твоем!

Иерусалим
Март 1873 г.

{pagebreak}

На пути в Тивериаду


Вид на Тивериаду с юго-востока. 1870 г.

И зной, и степь, и пыль, и путь -
Всего измяли; чуть шагаешь,
Едва глядишь, тоскует грудь;
Не воздух здесь, огонь вдыхаешь:
И это — с утренней поры!
Уж просто силы не хватало…
Как вдруг, с окраины горы,
Передо мною засверкало!..

Остановился я, и встал
С невыразимым восхищеньем;
Как обновленный я стоял,
Глядел с любовью и волненьем,
И словно нет уж для меня
Ни утомления, ни зною;
Одно лишь знаю, вижу я:
Внизу, далеко, предо мною,
В старинной раме крепких гор,
Маня и радуя мой взор,
Синеет в блещущем уборе
О, с детства памятное море
Тивериадское!.. И вдруг
Я побежал к нему невольно
И как легко и богомольно
Пред ним мой радовался дух!

Бегу, гляжу я пред собою,
Как будто я к Кому-то мчусь,
Гляжу и взором, и душою,
И все никак не нагляжусь
На эту гордую святыню
И на живую красоту…

О, да! недаром иудеи
Его издавна любят, чтут
И поэтически зовут
«Живое око Галилеи».
Своим овалом голубым
Оно, действительно, как око;
А эти горы, что высоко
Нависли хмурыя над ним -
Его насупленныя брови:
Они хранители его,
И много бед, и много крови
Не допустили до него.

Оно действительно, как око:
Оно ведь видело Его!
И это более всего
Нам душу трогает глубоко!
Его, сошедшего с небес,
Оно так близко созерцало,
В своей лазури отражало
Черты Лица и ряд чудес.

Оно сокровищницей было
Неповторяющихся дней
И тайный след их сохранило
Во глубине живой своей….
Его любил Он: здесь смиренно
Он где-то жил у берегов;
Отсюда бедных рыбаков
Позвал на ловлю всей вселенной;
Здесь благовествовал, учил,
И исцелял до ночи поздней;
Здесь запрещал Он буре грозной
И по водам его ходил,
Благословлял ловитву рыбы,
Покоил, миловал, спасал,
А зная тайные изгибы
Сердец людских, и угрожал…

Оно красуется по ныне,
А у гористых берегов
Нет и помину о святыне
И ни следа от городов.
И кто ж теперь пришельцу скажет,
Где Он, Спаситель наш, здесь жил,
Где Он молился, и учил,
Кто нам места сии укажет?!

Из мест любимейших Его
Не уцелело ничего;
А граду Ирода пощада:
Видна его Тивериада!
Толпа евреев в ней кишит
А взор на вас угрюмо мещет,
А все в окрестности — молчит,
И только озеро трепещет.

Ах, по неволе иногда
Впадаешь в мутныя мечтанья
И позавидуешь тогда
Судьбе бездушного созданья…
Но, мысли тяжкия гоня
И дух унынья ненавидя,
Живое слово вспомню я:
«Блажен, кто верут не видя».

Так Он сказал — Господь и Бог!
И если я — минутный житель,
И если здесь я — поздний зритель,
И видеть Господа не мог,
Не мог за Ним понесть я ига,
Не мог внимать Его речам:
Так вот она — святая книга -
Ее и к сердцу и к устам!
И, весь, отдавшися покою,
С невольным трепетом души,
На берегу морском, в тиши,
Страницы дивные раскрою:

«В день же той изшед Иисус из дому седящи при море.
И собирашася к нему народу мнози, якоже ему в корабль влезти и сести:
и весь народ на брезе стояше»….
Матф. 13, 1.2

Тивериада
Май 1873.
{pagebreak}

На берегу Галилейского моря


Табха. Берег Галилейского моря. Руины храма на месте чуда Приумножения хлебов. 1890 г.

Зной целодневный угас; промелькнул бледноматовый вечер,
И на страну каменистую, всю раскаленную зноем,
Ночь опускает покров освежающий, светлый, широкий…
Тихо; на яркое небо, как-будто на доброго друга,
Смотрит задумчиво око страны — Галилейское море.
Дружно его обступили высокия, старыя горы,
Словно-бы вместе с ним думают крепкую, долгую думу,
Вместе сличают судьбу настоящую с прежней долей.
Словно тоскуя о днях благодатных, на веки минувших,
К небу безмолвно они поднимают вершины,
Будто желают проникнуть, куда-же незримо сокрылся
Тот, Кто любил их когда-то, на них восходил помолиться!..

Тягостно жить лишь прошедшим, но горы угрюмо-безмолвны;
Только лишь на море стонут чуть слышно и мечутся волны:
Пусты лежат берега их прекрасные, пусты, печальны;
Все города их — в развалинах жалких, заросших, забытых.

Нет и следов, что здесь жил, и учил, и спасал человека
Кроткий, сладчайший Учитель, неслыханный миром от века!
Больше чем где либо, здесь утешал Он страдальца земного
Всей благодатию слова и всей любовью сердца.
Тихо растроганный, я погружаюсь в минувшее время;
Здесь и до ныне как будто-бы веет незримо былое:
Много видений святых, умиляющих сердце, проходит,
Ярче-ж всего мне рисуется утро из дней воскресенья.

Свет едва брежжется: прячутся звезды; восток уж алеет;
Вдруг, по-над берегом, Он возсиял, и с любовью нежной
Смотрит на озеро; там его братия в горе житейском:
Целую ночь они семеро заняты рыбною ловлей;
Целую ночь они всюду искали удобного места;
Ночь уж проходит, а лов безуспешен: ловцы приуныли.
Тяжко уставшие к утру, споря со сном предрассветным,
Не узнают его с лодки и думают — путник случайный….
«Дети!» зовет их Любовь сама: «есть ли у вас с собой пища?»
Нет! — отвечают усталые, с грустью заметною слуху.
Снова к ним голос: «Закиньте по правую сторону сети!»
Звуки таинственно дышут на них ободряющей силой:
Сети закинуты вправо — и вдруг наполняется рыбой!
Трудно тянуть, оживилися руки, не дремлет и сердце:
«Это Господь!» прошептал Иоанн, смотря зоркой любовью;
Пламенный Петр его слышит — и быстро бросается в море.
Что ему воды глубокия! он не боится их ныне:
Видя вдали пред собою Иисуса, он все забывает -
Труд целой ночи, и холод, и ловлю, и братью — выходит,
Молча глядит он на Господа, ждет Его перваго слова…
Вот приплывают другие; все смотрят на берег и видят -
Там пламенеет огонь, и готова уж рыба и хлебы:
То, в подкрепление сил, изнуренных работой ночною,
Сам Он таинственно им приготовил! И, чудо увидя,
Все узнают Его, молча приветствуют взором и сердцем.
Дружно готовится трапеза; быстро считается ловля;
Сам Он зовет их к обеду, Он хлеб раздает им и рыбу,
Сам Он, Возлюбленный, на земь садится, обедает с ними.

Ах, покажитесь дрожащему сердцу яснее, яснее
Светлая трапеза, радостный берег, святейшия лица!
Хоть на минуту-б увидеть те лица, послушать их речи,
Воздуху каплю вдохнуть бы, где дышит любовь всесвятая!
Там она светит и греет им ярче и радостней солнца,
Дышит в сердцах их, сияет в глазах, раздается в беседе;
Трижды о ней лишь одной говорит само Божие Слово:
«Симон Ионин!.. любишь ли ты Меня более их?..

Ах, это слово порой и в мою проторгается душу!
Ныне-ж с большею силой зовет, чем когда либо прежде;
Словно стучит оно в грешное сердце мне: любишь ли ты Меня?..
Страшно мне!.. Светлое слово меня в содроганье приводит:
Что я скажу, что отвечу у сердца стоящему Слову?!..
Разве лишь брошусь во прах и всю душу, рыдая, раскрою:
»Господи! я лишь слыхал о Тебе, но Тебя я не знаю;
«Многое в мире люблю, а Тебя я любить не умею:
»О, появись, позови и любить научи меня, Господи!"…

Май 1873 года