Сергей Степашин об Александре Солженицыне в эфире Радио «КП»
– ...Сергей Вадимович, когда готовились к встрече с Вами, получили такой вопрос: «Летом 76-го КГБ организовал покушение на Солженицына в Новочеркасске. Якобы использовался яд рицин...» Можете это прокомментировать?
– Официальных документов нет. Хоть я и бывший директор ФСБ, у меня не было никакой информации о существовании на сей счёт каких-то архивных материалов. Если они и были, то после 91-го года их ликвидировали.
То, что за Солженицыным следили, это правда. С ним «работали». Был создан специально 9-й отдел в 5-м управлении КГБ, который занимался непосредственно Солженицыным, особенно после Нобелевской премии. Это факт.
Но я не исключаю, к сожалению, что нечто подобное могло быть... (Речь о покушении на писателя. – А. Г.)
Знаете, что меня удивило, когда я возглавлял ленинградское управление в 91-м году? С подачи Собчака, а тогда ещё существовал СССР, ко мне приехал академик Дмитрий Лихачёв. Он меня попросил дать ему архивы, связанные с ним лично. Я вызвал начальника архива. Тот говорит: «Домой выдавать нельзя». Но тут уважаемый человек, пожилой, а в архивах сыро и холодно. В общем, в нарушение всех инструкций я разрешил взять документы на дом... (Сейчас это невозможно!)
А потом Дмитрий Сергеевич мне сказал: «Напрасно Вы мне это дали. Я многих людей считал своими близкими друзьями. А потом прочитал, какие доносы они писали на меня».
Так вот, Александр Исаевич Солженицын ни разу не просил доступа к документам, хотя мог бы обратиться, и я бы дал ему возможность посмотреть.
– Он был диссидентом или нет, то есть оппозиционером по отношению к власти?
– Думаю, он мог бы сразу стать диссидентом, с юных лет. Потому что у них была богатая семья, особенно по материнской линии. Мама у него украинка. После революции всё отобрали. И они мытарились по России.
Но он не горевал особо. И на советскую власть не жаловался… Он был лауреатом Сталинской премии в университете, математиком прекрасным. Дальше – война. Он увидел настоящую войну.
У нас все кричат, что погибали за Родину, за Сталина. Да ерунда! Мой тесть, Герой Советского Союза, говорил: «Сергей, не верь. Ложь. Ни за какого Сталина мы не орали. «Синенький скромный платочек» и мать-перемать. Какой там Сталин?!»
Ведь о чём писал Солженицын в конце войны своему другу, когда его застукали сотрудники СМЕРШа? Знаете? О том, что Сталин нарушает ленинские нормы партийной жизни. Бог мой! По нынешним временам Зюганов бы его в партию свою взял бы… Хотя нет, наверное, не принял бы…
А потом многому Солженицына научила тюрьма.
Нет, он не был диссидентом. Он был православным русским патриотом. Для меня это совершенно очевидно. Кстати, он был крещёный человек, за что его в школе травили, когда он носил крестик. Это был человек с обострённым чувством справедливости.
А то, что он говорил о той власти, извините, сегодня только ленивый не скажет. При всём своём литературном таланте он блестящий историк. У меня первое образование историческое, могу оценить.
В прошлом году в Храме Христа Спасителя прошло мероприятие, связанное с Февральской революцией 1917-го года. Я почитал размышления Александра Исаевича о Февральской революции. Это блестящее историческое исследование! Феноменальное!
Кстати, знаете, с чем я сравнил февраль 17-го года? С августом 91-го.
А первый раз прочитал его произведения на втором курсе высшего политического училища МВД СССР.
– Тайно?
– Друзья в Ленинграде принесли «Новый мир». Неуничтоженный. Где был напечатан рассказ «Один день Ивана Денисовича» о жизни в лагере. А потом и все нелегальные распечатки его книг, написанных уже за границей.
Как не заложили, не знаю. И ничего такого крамольного, чего бы мы сами не знали, я там не увидел.
Когда мы с его вдовой Натальей Дмитриевной в 2017 году открывали мемориальную доску писателю в Козицком переулке, рядом какие-то новоявленные комсомольцы буянили: «Предатель, предатель, предатель!» Я говорю: «Вы хоть читали что-нибудь? А как Родину защищал знаете? Что был капитан, командир батареи, два ордена получил, воевал честно? До Победы не дошёл – упаковали». Засранцы!
О чём он пишет в 74-м году в «Письме к вождям»? Почему Владимир Путин ему симпатизирует? Не обратили внимание? А он там говорит о новом русском пути. О русской нации. О русской культуре. О русском государстве. Вот кто такой Солженицын на самом деле.
Для меня он не диссидент. Это не только великий писатель, но и человек, который заглянул в будущее. И насколько это сегодня актуально – и с Украиной, и с санкциями, и со всем остальным.
Почитайте, друзья! Хоть что-нибудь. А потом вякайте.
– Когда Александр Исаевич был жив, журналисты «Комсомолки» ездили к нему домой. (Правда, с президентом Владимиром Путиным.) Это была дача. Не новая…
– Ельцин ему дал. Новую взял Березовский тогда.
– Тихая…
– Примерно как в Вермонте. Он так хотел.
– Тесная.
– Не тесная, уютная.
– Путин приехал и был несколько обескуражен, по-моему, именно этим. Они говорили о новом пути. А однажды мы позвали Александра Исаевича в «Комсомолку» на «Прямую линию». Стояли четыре телефона и магнитофоны. Солженицын с каждым человеком подолгу общался.
– Надо уметь слышать и слушать. Это огромный талант. И он умел это делать.
Ему было предложено выступить в Госдуме. Я специально приехал послушать. А против кто голосовал? «Демвыбор России». Вы, наверное, подзабыли, что именно «Комсомольская правда» в 90-м году опубликовала его замечательное «Как нам обустроить Россию».
– Нет! Мы снова публикуем эту работу в номере к 100-летию писателя.
– Можно не соглашаться с выводами и с предложениями. Мы всё время блукаем в поисках «третьего пути». А у него своя стройная концепция.
Для меня это исповедь русского человека. Несломленного. Это не Герцен, который с Огарёвым спокойненько жил за границей, питался великолепно, играл в карты. И переживал за бедную Россию. Как и многие большевики, которые жировали в Швейцарии, лопали шоколад и с любовницами гуляли по лесу. А этот человек прошёл войну и тюрьмы. И унижения. И испытания.
– Вы вот назвали его историком. А ведь доступа к архивам у него не было никогда. Даже его дети это подтверждают.
– У него были такие доступы к архивам, каких не было ни у кого, – к уникальным архивам всего белого движения в США.
– Его выводы о репрессиях верны? Цифры соответствуют реальности?
– Их сейчас трудно оценивать. То, что это были страшные годы – несомненно. И белый, и красный террор – это преступление. Репрессии без суда и следствия, судилище «тройками» – преступления.
– А вот некоторые утверждают, что в сталинские времена оправдательных приговоров было больше, чем сейчас. Что современный суд «репрессивен»...
– У нас была другая история. У нас почти 87% арестованных идут на сотрудничество со следствием в следственных изоляторах. И особым порядком приговариваются.
Вот футболисты – Кокорин и Мамаев не ангелы, конечно, но можно было бы в этом обезьяннике их не держать. Не были никогда?
– Нет!
– Повезло. Дайте им два года условно, если положено. И вон из изолятора. А то они там ОПГ создадут. Шучу!
– Сергей Вадимович, а нарушаются ли нынче нормы Конституции?
– Если нарушаются, надо человека привлекать к уголовной ответственности.
Не нарушаются, а не выполняются. Я бы так сказал. Главная норма, которая не работает сегодня, – мы не создали полноценное социальное государство. Оно предусматривает, что все люди равны. Должен быть определённый уровень жизни. Если у нас 30% населения сегодня живут за чертой бедности и им предлагают прокормиться на три тысячи, то пусть и все эти красавцы-законодатели кормятся на эту сумму. Это главное.
Но дело не в Конституции. В Англии вообще Конституции нет. Там прецедентное право. Как жили, так и живут. Весьма неплохо.
У нас самая демократическая Конституция знаете какая? Сталинская 1937-го года.
Конституция даёт импульсы и стимул, а дальше идут подзаконные акты, федеральные законы и так далее. Вот где проблема. Судебная система, правовая требуют совершенствования.
– Если бы Вас спросили: что бы Вы изменили в нашей Конституции?
– Я бы не стал торопиться её менять. Действующая редакция документа была принята в 1993 году после «парламентского бунта», расстрелянного Ельциным. Тогда был сделан некий перекос в сторону увеличения полномочий президента.
Я демократ по убеждениям, у меня были большие сомнения на этот счёт. А сейчас понимаю, что, наверное, это правильно. К сожалению, жизнь такова, что сегодня для огромной страны, живущей в непростых условиях и в серьёзном кольце недоброжелателей , безусловно, нужна сильная власть. И я сейчас другого пути не вижу.
Единственное, что бы я пожелал – это закон о парламентских расследованиях. Я возглавлял парламентскую комиссию по борьбе с коррупцией, когда был в Госдуме. Комитет, который я возглавлял в Верховном Совете, имел огромные полномочия. Мы могли проводить парламентские расследования, в том числе и спецслужб. Это был серьёзный и жёсткий контроль.
Я бы, наверное, премьера и министров рекомендовал бы назначать по представлению президента через Госдуму. Пусть отчитываются.
И сенаторов я бы ещё избирал по два человека с каждого округа. И обязательно, чтобы местные были.
– Скоро 140 лет со дня рождения Сталина. Как Вы оцениваете его личность?
– У меня отец был военно-морской офицер, честный и порядочный человек. В Корее воевал. Он с пиететом относился к Сталину, может, потому, что попал под хрущёвское увольнение. В то же время в Ленинграде слушал «Эхо Москвы» и смотрел передачи телеканала «Дождь». Я говорил: бать, ничего не могу понять. У тебя эклектика в голове. Почему ты слушаешь «Эхо» и смотришь «Дождь»? И любишь Сталина? Мне он сказал: «Сергей, ты при нём не жил, ты его и не трогай».
Поэтому я и не трогаю. Но коль задали вопрос… Феномен Сталина заключается в том, что людям нужна сильная власть, честная и невороватая. Сталин это олицетворяет. В том числе и посадками, как ни странно. Более того, для многих он ассоциируется со справедливостью, как бы это ни выглядело удивительно. Именно тем, что для него в глазах народа не было неприкасаемых лиц, лиц вне закона.. Люди жили примерно одинаково. Была элита, но мало кто знал об этом. Он стал олицетворением мощной державы, с которой считались все.
Как-то беседоваол с великим писателем Даниилом Граниным – он мне как духовный отец был. Говорю: «А ведь Сталин не был коммунистом». Он говорит: «Ты прав. Он был императором».
– Солженицын говорил: «Россия потеряла сталинский разбег».
– Вот за это его и критиковали. За это его «Демократическая Россия» не хотела в Госдуму приглашать. Кстати, он отказался от ордена Андрея Первозванного, которым его в 98-м году наградил Ельцин. С формулировкой: «От власти, которая разрушила мою страну, никаких орденов принимать не буду».
– Хотя сначала перестройку принял.
– Перестройку принял и я. И все мы – с огромным удовольствием.
...Вот таким «диссидентом» был Александр Исаевич.
Источник: «Комсомольская правда»
